Утренние облака пропитаны ветром…
Никакая фотография не в силах передать лёгкость струящихся по ветреным волнам линий, тонкость полупрозрачной облачной ткани и, самое главное, бездонную глубину лазури, обнимающей всех нас (я имею в виду летящий ветер, парящие облака и себя, скромника, бросающего на эту красоту восторженные взгляды.). Ну, разве такое совместное движение можно восстановить, остановив? Нет, конечно! Ведь именно его безостановочностью можно (и нужно) любоваться!
Первая обезьяна так и делает. Заткнув уши, она просто смотрит, и слышатся ей звуки бамбуковой флейты, переплетённые точёными голосами лесных птиц. Вторая обезьяна, кажется, уже не слышит ничего, кроме того, что слышит первая. Если это действительно так, то ей вовсе не обязательно глядеть на неземные облака, плывущие в бездонной чаше, ведь теперь они плывут в её сердце. Третья обезьяна – мастер чань. Это она научила своих товарок не слышать и не видеть. Для чего? Теперь на этот и другие, подобные вопросы она отвечает гордым молчанием.
“Говорящий не знает.
Знающий – не говорит!”
За этой красивой фразой может и укрываться просветлённость, и таиться мудрость, и прятаться шарлатанство…
Конечно, тому, кто произошёл от обезьяны, проще, так как ему и виднее, и слышнее. А вот как быть тем, кто произошёл от, скажем, птиц? Не знаю, как всем, а вот одному птичьему потомку сейчас придётся мухой лететь на строительный рынок за досками. Ведь у этих шаманов из “Метеобюро” хорошей погоды осталось только на день, ну, может, на два. А дальше дожди, дожди, дожди…
Витиеватая тонкость мимолётна…
Может быть, именно поэтому она и витиевата? И тонка? Хотелось бы думать, что не из-за этого она мимолётна, хотя сие и не слишком важно!